Курильщики

Что мы курили

Большинство из нас, курсантов, было курильщиками, причем не все курили ещё в школе, многие пристрастились уже в родных стенах альма-матер. Касаемо меня, то я, несмотря на то что учился в спортивном классе в школе, курил с седьмого. Наверное, сказывалось то, что, жил с бабкой, мама по контракту работала в ЧССР, а отца я встречал раз в месяц. Окружение друзей-товарищей во дворе – не бей лежачего – наркоманы, уголовники, многие рецидивисты, короче сплошная романтика, поэтому и рано научился.
— Ах, мама идет, — говорили мне ласково умники, уча, как вдыхать сигаретный дым. — Не бойся, всё получится, не ты первый.
Из-за ветра в голове, казался даже сам себе взрослее и мужественнее с сигареткой между пальцев. Тогда, в школе, курили сигареты «Золотое руно», производимые легендарной московской фабрикой «Ява» (шуточно — «Язва»), стоили они семьдесят копеек, с них я и начал дымить, наверное, потому, что дым вкусно и необычно пахнул, они были ароматизированные. За характерное послевкусие, многие их называли «Золотое говно» и «Зорро», с них, я перешел на кишиневский «Космос» в той же ценовой категории. Распространена была байка, связанная с твердой пачкой сигарет Космос. Многие курильщики были убеждены, что, если разорвать боковую часть крышки пачки, между слоями картона можно найти специальный значок типа уравнения. Если его решить, то взамен такого ярлычка, прямо в киоске «Союзпечать» можно получить какой-то немыслимый выигрыш.
Сигареты кишиневской фабрики котировались очень высоко, наверное, со мной согласятся и профи и любители. От «Дойны» за сорок копеек, «Флуераша», «Лучафэра» по шестьдесят, до более дорогих «Темпа» и «Форума». С такими знаниями и привычками, я приехал в Одессу, конечно, курильщики, до поступления дымили марки тех сигарет, которые продавались у них локально, по месту. Принципиального отличия одесского табачного ассортимента от николаевского, я не заметил, единственной диковинкой, стали будочки типа «Вода. Табак», такой прикольный, нехитрый симбиоз: попил водички с сиропом и заодно курёхи купил.
Как-то сразу появились признаки советского, незатейливого общежития и соответственно по этому поводу высказывания: «Оставишь! — Как подставишь!»; «Дай закурить! — А хуй не заболить?»; «Дай закурить! — Дай, уехал в Китай!»; «Дай закурить, а теперь и спички. — Может, тебе еще и легкие свои дать покурить?», ну и самый брутальный и распространенный ответ на просьбу о куреве: «Хуй, завернутый в газету, заменяет сигарету».
Многие из-за постоянного финансового кризиса, быстро перешли на черкасский «Экспресс» по сорок копеек, найдя в нем оптимальный вариант цены и качества, хотя табак был иногда влажный и сильно набитый, приходилось пальцами разминать, вытряхивая часть табака при этом. Многие оставались приверженцами так называемой Болгарии. Давно известные, пятидесятикопеечные марки «Вега», «Опал», «Стюардесса», «Ту-134», «Родопи (Родопы)». Без прибауток также не обошлось: «Девять лет курил «Опал», на десятый, хуй отпал». Был и анекдот: Сидят два летчика. Один из них говорит:
— Будешь «Стюардессу»? — Нет, у меня «Опал».
Конечно же, рано или поздно каждый из нас пробовал и тяжелую артиллерию в виде папирос «Беломорканал» (Бэримор) за двадцать две копейки, эксклюзивных, производящихся только в Одессе, папирос с фильтром в гильзе «Сальве» за тридцать и тридцати пяти копеечный «Казбек». Куря папиросы, мы говорили: «Папиросы пиздунов не любят», имея в виду то, что табак в них был сырой и они гасли, если была длительная пауза между затяжками. Однако были и папиросы класса экстра, с длинной гильзой и неплохим табаком типа «Герцеговина Флор», «Богатыри», на которые все называли по привычке Три богатыря. В те времена, молодёжи стрёмно было иметь пачку папирос в кармане, ибо при досмотре карманов милицией, последние почему-то крайне возбуждались при виде «Беломора», сразу подозревали третируемого в курении конопли, регион этому способствовал. Очень тяжело до них доходило, что выкуренную папиросу использовали повторно: потрошили окурки и забивали в гильзу – это было очень рачительно. Папирос было в пачке четверть сотни, тоже плюс, когда денег нет.
Еще была такая тема: некоторые личности, в режиме безденежья или экономии оных, привыкали постоянно просить курево (стрелять), их и называли стрелками. Иногда тому, кто часто доставал такими просьбами, говорили: «научившись курить, надо было научиться покупать или ты японский стрелок, куришь «цюзие» сигареты?», а матёрые стрелки, постоянно мотивировали свои просьбы тем, что только закончили пачку. Нельзя пропустить такой нетривиальный и двусмысленный вопрос, как «Курить есть?». Просто так спросили или бить будут? Лотерея… иногда проносило.
Курнули мы как-то кубинские Partagas из отходов сигарного производства, лучше бы мы этого не делали – очень крепкие, курить невозможно, «добили» пачку, смешивая с бычками обычных сигарет и забивая в гильзы от папирос. Потом иной раз держали пачку Partagas – «Подгон от Фиделя», так их называли, для стрелков, причем в другой пачке, что бы они ни догадывались.
Появилось Marlboro лицензионное, кишиневское в твердой пачке и финское в мягкой, софт пачке, по цене полтора рваных, а у перекупщиков – алтын. Особо стали котироваться сигареты с ментолом – длинные и тонкие More, St. Moriz, обычного формата – Salem, Newport, стоили они пятерку рублей за пачку, а длинные семь рублей, обычно их покупали у барыг, в ресторане «Киев», в основном, чтобы «кинуть» понт перед подругами или дома типа приехал битый о все подводные камни мореман. Деньги на рестораны курево, часто — густо появлялись после продажи формы. Шапки, тельняшки, бушлаты, отлично разбирались родственниками осужденных, на зону. Тельняшка стоила четвертной, а бушлатик и по полста уходил, ботинки и шапки по пятнадцать.
На заработанные или купленные морские чеки, иной раз называемые – боны, стоимостью червонец за рубль, покупали в Торгсине сигареты Dunhill, Rothmans, Cartier, Lucky Strike, все стоили двадцать копеек, баловали свои легкие табачком американского и английского качества.
В принципе, основное перечислено, хотя, конечно, видов сигарет, как видов насекомых – не сосчитать и не перечислить. Уже лет десять прошло, как я бросил курить, мне повезло, за один раз, а многие мои товарищи курят до сих пор, хотят, а не могут. Окончилась тогда моя эра табакокурения, после двадцати лет стажа. Перекурил за то время, все, что только можно было курить и где только можно, но искренне рад тому, что бросил, не отмазывался перед собой и товарищами типа: «завязывал курить больше раз, чем срать садился», а взял и бросил, ибо лишнее это для меня, на кой мне это счастье…