XIII. Стажировка

Глава13. Стажировка или «партизаны» в Крыму

Летом 1988 года мы закончили четвертый, и перешли на пятый курс, после всех отчислений наших побратимов по различным причинам, нас осталось всего двадцать один курсант и из двух групп, скомплектовали одну с классным руководителем  Адольф Адольфовичем  Драги во главе. Несмотря на потерю личного состава, нам удалось по всем показателям стать лучшей ротой в системе Министерства Морского Флота СССР, а это значит лучшими среди всех мореходных училищ, получили огромный вымпел из самой Москвы, где на красном кумаче золотом это и было обозначено. Наш командир Карп этим очень гордился, ведь и его лепта в этом была немалая. После сдачи экзаменов второго семестра, среди которых были несколько государственных и в основном по военно-морской кафедре. Мы заслужили звание офицеров запаса, которое должны были закрепить Присягой на верность Родине стажировкой в Военно-Морском Флоте, поэтому нас собрали и дали сутки на сборы перед отъездом, куда будем ехать, никто не говорил. Утром объявили сбор на плацу и мы, пользуясь передышкой, фотографировались, были относительно веселы и щеголяли новенькой летней белой формой с пятью лычками на рукаве. После получения сухого пайка, построения и пожелания счастливого пути от Колесова, мы с оркестром под традиционную «Прощание Славянки» двинулись, загруженные баулами к жд вокзалу. На перроне собрались кучкой, закурили, подали поезд «Одесса-Симферополь» и стало ясно, что мы едем в Крым, на Краснознамённый Черноморский Флот, а не на Северный Флот или куда-нибудь ещё, хотя и это было возможно. — Занимаем места с первого по двадцать третье, в вагоне не матерится, к гражданскому населению не приставать, спиртные напитки запрещены, курить по команде, приём пищи согласно расписанию, вечерняя поверка в 20.30, отбой в 21.00! Хотя куда вы с подводной лодки денетесь, хе-хе-хе! — инструктировал нас Карп. Вагон был общий и все легко, и быстро разместились, гонцы разбежались за пивом, беляшами и мороженым, до отправки поезда оставалось сорок минут, и мы высыпали на перрон из душного и пыльно-вонючего вагона на перекур. Насладившись холодным пломбиром и наслушавшись Карповых наставлений, мы заняли свои места, и поезд тронулся, увозя нас в неизвестную реальность, которая была нам неизвестна и могла быть к нам излишне агрессивной. Традиционно,  в поезде, навевает желание пообедать, тем более, время было уже обеденное.

— Товарищ командир, разрешите приступить к приёму пищи? — задал Карпу вопрос наш ротный старшина Марик Ошовский.

— К приему пищи приступить, бочковым раздать сухой паёк! — дал разрешение Карп и добавил. — Никаких спиртных напитков, увижу, накажу, суки в тельняшках!

На камбузе перед отъездом нам выдали сухой паёк на двое суток следования, в него входили консервы рыбные в масле, одна банка на двоих, кабачковая икра, варёная колбаса, была-таки сварена и порезана на порционные пятаки, варёные картошка в «мундире» и яйца, хлеб, солёные огурцы, тёплая минеральная вода, жареный минтай. Конечно в первую очередь необходимо было схарчить всё скоропортящиеся продукты, а консервы подождут до завтра.

— Солёные огурцы — это не еда, а офигительная закуска! — сделал многозначительный и неоспоримый вывод Конь и вытащил движением фокусника из-под подушки бутылку «Столичной» водки с винтом.

— Сахно, я тебе намекну, гад! — раздался голос Карпа из конца вагона.

Он уже сам познакомился с дамой попутчицей и помогал ей в уничтожении жареной курицы, запивая сухим молдавским вином и успевая «вешать» ей на уши военно-морскую лапшу собственного производства. Конь аккуратно и потихоньку налил, глазами просемафорил, мол, поехали, и опрокинул стопку, затем надкусил огромный огурец и громко выдохнул, все последовали по его примеру.

— Так, я понял, что процесс пошёл, но сейчас я к вам подойду и вычислю, кто тут выпивает, разливая?

— Да никто, товарищ командир, минералку пьём, минтай с яйцами кушаем, лучок свежий, проводница чай обещала!

— Смотрите не обосритесь потом от такого набора, тут гальюн один, да и то часто закрыт. Ошовский, через пять минут закончить приём пищи! — командовал Карп и вернулся к себе доедать курицу.

— Между первой и второй, перерыва, вообще, не должно быть! — разливая снова, шептал Саха.

— Братва, надо бы перекурить, а то накидаемся и спалимся с потрохами, давайте не частить! — резонно предложил Кузя.

Так, мы и ехали, в Николаеве добрали винца, в Херсоне добрали пивка, потом Карп всех уложил, а Симферополь нас встретил с добром, на привокзальной площади стояла бочка с пивом, уговорив Карпа, мы поглотили по паре бокалов, да и он сам присоединился к нам.

— Братва, сейчас нам придётся разделиться, одна часть поедет со мной в Евпаторию, другая со старлеем Ивановым (назову его так, ибо фамилии никто не помнит) в Севастополь. Так надо, это приказ, и решили наверху. Встретитесь через полтора месяца, пошли на перрон, оглашу списки, повторяю, их составили без меня и в Москве.

Мы двинулись за командиром, разочарованные, что сейчас придётся расстаться, ведь думали, будем вместе, хотя и было не привыкать бороться в одиночку.

— Так, в Севастополь на авианесущий крейсер «Москва» убывают Дёма, Кузя, Президент, Кося Равинский, Майор, Ёж, а остальные едут со мной в Новоозёрное под Евпаторию на Донузлавскую базу сторожевых кораблей охраны водного района, морскую пехоту и дивизион малых противолодочных кораблей третьего ранга, перечислять кто куда не буду, разберёмся на месте.

Электрички повезли нас в разные стороны и встретились мы только через полтора месяца. Мы с Карпом доехали до Евпатории, добрались до пыльного автовокзала и погрузились в не менее пыльный автобус до Новоозёрного — посёлка военных моряков, находящегося возле базы, который и довёз нас до перекрёстка. К «своим» сторожевикам СКРам в дивизион попали Кела, Шило, Галя, Кабанчик, Лавро, Бабий, Кошелёк и Пуче, проводив их и вернувшись по испепеляющему зною и протопав пару километров назад, волокли еле передвигающие ноги и было уже всё равно, куда нас распределят. Прошли КПП, предъявив списки, матросы рассматривали нас, как инопланетян, с интересом.

— Вода есть, браток? — спросил я пересохшим от жажды ртом.

Матрос-дневальный махнул рукой и я зашёл в рубку, увидел бачок с кружкой на цепи. Открыл краник, набрал воды и жадно выпил, затем повторил.

— Слушай, у вас, что на КПП кружки воруют, почему на цепи? — спросил я матроса.

Он пожал плечами, подкинул на плече автомат, оказался немногословным. Такие бачки с цепями я видел много где, их делали серийно, кружку могли забрать с собой, пить горькую, а так нет, на цепи, пей по месту.

— Ну что, двинули, сейчас очередь Душмана, он определен к морским пехотинцам и ждёт здесь сопровождающего, а мы далее. — «обрадовал» меня Карп.

Я с тоской смотрел уходящим вслед. Конь, Марик, Траченко и Карп медленно спустились с горки и, помахав мне руками, скрылись из вида. Пришли за мной, не задавая вопросов, я молча следовал за летёхой до самой казармы. Меня напрягала только одна мысль, что из всех, только я оказался без компании и это было в тягость. Командира уже не было, дежурный определил мне койку в казарме, освободили рундук, в который я затолкал свой баул и под пристальными взглядами, переоделся в хэбэ, аккуратно сложил форму на банку. На построении, я оказался на шкентеле, так как конкуренции с рослыми морпехами не выдерживал никакой, завели в столовую на ужин, всё было, как у нас, единственным отличием была посуда, она у них почему-то была пластмассовая и жирная, даже по чаю расплылась радужная плёнка, наверное, моют вручную. Есть мне не хотелось и я рассматривал столовую и активно жующих моряков. После ужина присел на скамейку, закурил, мне с трудом представлялось ближайшее будущее и я твёрдо решил просить Карпа перевести меня куда-нибудь к своим. Так, прошло время до отбоя, меня никто не трогал и ни о чём не спрашивал, кроме спичек и закурить. С мыслями о завтрашнем дне, заснул.

— Рота подъём! Выходи строиться на марш-бросок! — завопил дежурный по роте и стал, как одержимый лупить свёрнутой газетой по спинкам коек.

Я по привычке подорвался, а затем вспомнил, что не в Бурсе, глянул на часы, было 06.00 утра и залёг снова, тем более что деды продолжали кемарить, и небарское дело бежать в такую рань шесть километров.

— А ты почему не встаёшь? — обратился дежурный ко мне.

— Во-первых, не ты, а вы, во-вторых, обратите внимание на левый рукав моей форменки, видите пятый курс? Если вы служите год, то я морскую форму ношу в пять раз более  так, что отъебись от меня, карась и дай поспать. — закончил я монолог в его тоне.

Дежурный проглотил язык и, не находил что сказать, буркнул, что-то и стремительно исчез.

— Он сдаст тебя, но не бзди, поможем. — сказал кто-то из дедовского сектора и завернулся в кокон из серого цвета застиранной простыни.

— Почему вы, товарищ курсант отказываетесь бежать ежедневный марш-бросок? — задал вопрос мне долговязый, прыщавый и какой-то помятый лейтенант.

— Да потому  что отбегал своё, пошабашил недавно.

— А вы небось думали, стажировка для вас будет с мёдом и сгущёнкой?

— Да уж точно не курсом молодого бойца. Может мне ещё дючки предложите подраить зубной щёткой? Да и вообще, какого хрена я у вас делаю, моя специальность — это «организация тылового снабжения сил ВМФ», а не молодой легкоатлет-многоборец. — искренно возмущался я.

— Однако, вы понимаете, я буду вынужден доложить вышестоящему начальству? — спросил летёха чуть ли не по слогам.

— Да достаточно известить моего командира майора Карпенко, он всё решит, будьте уверены.

— Как, знаете, вы нам так же тут нужны, как пятая нога! — пытался хоть чем-то мне досадить лейтенант.

Через час появился Карп, как всегда весёлый и невозмутимый, он среди морпехов был, как рыба в воде, тем паче, что и их командир был в чине майора и они уже познакомились.

— Ну ты тут замутил, Душман, тут ЧП по полной программе, морпехи не могут заставить бежать марш-бросок партизана, кино, да и только. Пошли в столовую пожрём и обмозгуем эту тему.

— Дежурный! — пробасил Карп, как у себя на камбузе.

— Товарищ майор, дежурный по камбузу…

Карп остановил его, махнув рукой. — Чего ты орёшь в храме пищи? А внешний вид, ты что, жопу пальцем вытираешь, а потом об халат? Ботинки не чищены, хэбэ не стирал больше месяца, скажешь командиру, что я тебя снял с наряда, иди приведи себя в порядок, пугало! Какими вы, мля, бациллами кормите личный состав, если у вас руки месяц мыла не видели?

Тот обомлел и потерял дар речи, вытянувшись перед Карпом.

— Не-е-е, пошли отсюда, а то бактериями тут накормят, будем марганцовку с магнезией пить до конца стажировки. Иди, бери сумку, собирай вещи, я пока пойду с бумагами утрясу, через пятнадцать минут рандеву на КПП, давай, шевели поршнями, не задерживайся!

Я не без удовольствия собрался за минуту и курил на КПП в ожидании командира, пришёл Карп и, махнув мне рукой, поднялся на ступеньки, я за ним. Поднялись на горку и пошли вдоль берега по дорожке, вдоль которой росли чахленькие акации, какие-то кусты и туи, трава уже давно выгорела и под ней просматривалась каменисто-известковая крымская земля, как безумные стрекотали кузнечики, а солнце, не смотря наутро, палило нещадно. Озеро Донузлав с водой изумрудного цвета, простиралось до горизонта. Где-то вдалеке просматривалась коса, расплывающаяся в жарком летнем мареве. На небе не было ни облачка. Часть базы под нами была как на ладони. Справа я увидел два корабля на воздушной подушке и какие-то ангары. Дорога, узкой змейкой, вилась вдоль берега и по ней сновали в основном уазики и передвигались с песней строем матросы. На кладбище кораблей упокоились полузатопленные два эсминца и несколько сторожевиков времен войны, отслужив своё, их отправили на вечный покой, спилив стволы, и сняв рынды для установки на уже новопостроенные «Беспощадные» или «Стерегущие».

— Вон видишь стенка с четырьмя кораблями, это дивизион МПК (малых противолодочных кораблей) нам надо туда, дистанция не больше мили . — показав пальцем в ту сторону, сказал мне Карп.

Далее указанной точки, виднелось ещё несколько стенок с различными типами кораблей, за ними виднелся пляж и плавказарма, напротив которой стоял огромный плавдок с краном. Подошли к чипку, но он был ещё закрыт.

— Засада. Ладно, пошамаем на корабле, пошли далее. — ничуть не огорчился Карп.

Мы спустились по крутым ступенькам вниз, пересекли дорогу и оказались на стенке дивизиона МПК, сразу справа был ошвартован небольшой минный тральщик с деревянным днищем. На причале были выставлены буи и спутанной «бородой» валялись лини к ним, которые, матерясь, пытался распутать Конь. Другой матрос наждачкой шкурил поверхность буя, которого он оседлал, готовя его к покраске.

— Бог в помощь, братва, орден Сутулова зарабатываете? — не удержался от вопроса Саввич.

— Ага, первой степени с закруткой на спине, привет Душман, ой, здравия желаю товарищ командир. — обрадовался Саха.

— Здравствуй-здравствуй, Конь мордастый! — поприветствовал Карп Саху. — Вижу Сахно у тебя стажировка началась плодотворно, молодец, это я попросил командира тебя поднапрячь, а то ты очень сильно разжирел на казенных хлебах. Ну да ладно, занимайся, а мы пошли дальше.

На МПК, который нам был нужен, происходила пока какая-то непонятная для нас суета, мичман бегал с мегафоном от одного борта к другому и орал.

— И р — раз, и два, Ваня, перехватываем живее, ногами работаем красиво, а не как жирный крюк, и раз, и два! Не очкуй, не утонешь, ты в жилете, и р — раз!

Карп первым ступил на трап и поднялся на корабль, отдал честь флагу, принял доклад матроса и приказал вызвать дежурного офицера. Затем я повторил за Саввичем тот же традиционный ритуал: отдал честь, ступил на палубу.

— Товарищ майор, командир ждёт вас, следуйте за мной! — после отдания чести, пригласил нас мичман и, отдав мегафон старшине, нырнул внутрь корабля.

— Урюков своих плавать учим, товарищ майор, кинули полипропиленовый канат вокруг корабля и гоняем их, пусть хоть клешнями перебирают по канату.

— Кто ж так учит, надо было на мотоботе отойти метров на триста и скинуть их в воду к едрене-фене, пусть сами выплывают! — подкинул им идею Карп. — На хер их, на флот берут, только и умеют плов готовить. Вот я гардемаринов привез, цвет флота, правда, торгового.

Мы за мичманом, короткими переходами, по трапу наверх, оказались у каюты с табличкой «командир».

— Добро войти? — постучав, спросил мичман.

— Добро. — был ответ.

Мы вошли.

— Майор Карпенко, а это курсант Сараев, мой протежируемый. — представился Карп. — Капитан третьего ранга Плотников, командир корабля, присаживайтесь товарищи, места мало, но все поместимся.

— Командир, может, в кают-компанию перебазируемся, а то со вчерашнего дня маковой росинки не было. — запросто предложил Карп.

— Мичман, отправляйтесь на камбуз, распорядитесь, пусть сделают, как положено на две персоны, а мне чай.

— Есть!

— Мне ваш командир по телефону сказал, что вы осилите должность помощника  по снабжению. Сидите, сидите. — обратился ко мне Плотников.

— Так точно, товарищ капитан третьего ранга, осилю, у нас лучший преподаватель на кафедре подполковник Погонец преподавал снабжение корабля. У меня и таблицы есть с собой и нормы и приказы.

— Целый подполковник? — удивился Плотников. — ну тогда я спокоен. Поселим вас в мичманскую каюту, ребята все молодые, подружитесь. А сейчас товарищи, пройдемте.

Мы спустились на палубу ниже и попали в кают-компанию, отделанную шпоном под красное дерево. Корабль небольшой, все помещения были небольшими и компактными, всё было продумано и функционально до мелочей. У стола суетился, сервируя, кок — узбек по имени Ваня с мокрой головой, это и его учили плавать в том числе, как его звали в реале просто не выговоришь. Так, и служили Вани, Бори, Васи с севера или азиатских республик. Я толерантен и терпим, поэтому не буду называть их чурками, чучмеками или черножопыми, как обзывали многие. Так вот, Ваня расставил идеально чистые тарелки, стаканы в подстаканниках, вилки, ножи, салфетки. — У меня ест омлет с рис, бефстроган с лучком жариваетса, цяй. — на ломаном русском огласил меню Ваня.

— Добро, давай накорми гостей и колпак одень.

— Ест, товарис камандир, будет вкусно и карасо.

— Вообще, по-русски не говорили многие, да и плавать не умеют, моряки, бля, приходится всему учить, а готовят хорошо. — сокрушался Плотников. — Мичмана Бароху, моего помощника по снабжению, я отправляю в отпуск, он два года не был, предупреждаю сразу, сынок, придётся потрудиться, у него в хозяйстве бардак полный, иметь его по службе, не совсем получается, ибо он сношает дочь адмирала в верхах, вот и служит трутень спустя рукава. Да, и давай договоримся, ты подгоняешь всё по службе, а я тебя не дёргаю до конца стажировки и гарантирую положительную характеристику, идёт?

Я кивнул, как будто у меня был выбор и приступил к омлету, принесённому коком Ваней. Еда действительно была хороша. Подкрепившись, попив сладкого, хорошо заваренного чаю и видя, что офицерам надо поговорить без меня, я поднялся, сказав спасибо.

— Дежурный по кораблю в курсе, найдите его, и он вас определит, продовольственный аттестат и прочие бумаги при вас?

— У меня, иди, иди Душман. — отправил меня Карп.

Мичман Бароха суетился, пакуя вещи в две сумки из кожзама, носился по крохотной, четырёхместной каюте.

— Ты меня спас, я твой должник! — обнял он меня, как родного — Отпуск, море, пиво, кабаки, потные девки, офигеть, месяц без этой стальной коробки и базы! Не верю! Дарю тебе спаситель пол-ящика тушёнки и столько же сгущёнки!

— Спасибо, ты мне дела думаешь передавать, кэп говорил у тебя забардачено всё? — спустил я Бароху с небес на землю.

— В рундуке видишь ящик, там все накладные и требования года за два, вот с выдачей продуктов на камбуз проблема, нет и ежедневного меню.

— А как же ты выдавал продукты, на глаз, что ли?

— Ну да, пиздык, отрезал кусок мяса, хуяк, сыпанул крупы, а овощи Ваня сам берёт, ну там и макароны и чай. Да не порть мне настроение хернёй всякой типа нормами и раскладкой, понимаешь, свобода, тряс он меня за плечи, свобода!

— Так с этого начинается Родина.

— Не-е-е, Родина начинается с больших сисек и чем их больше, тем лучше!

— Давай ключи по акту передавай и пошли инвентаризовать артелку. — перебил я мичмана, видя, что серьёзный разговор бесполезен.

Мичман был готов на все, чтобы побыстрее материализоваться отсюда. Мы перевесили, пересчитали и переписали остатки быстро, я составил акт приёма-передачи ТМЦ (товарно-материальных ценностей) и мы подписали его.  Черкнул закорючку  и командир, поставил печать.

— Я же говорил, всё будет по науке. — сказал довольный Карп. — Знай наших! Ладно, мне надо идти, проверить других архаровцев. Служи Душман!

Командир ушёл, Бароха отправился в свой долгожданный отпуск, ну а мне надо было идти погружаться в бумаги, пытаясь многое понять и подсчитать, благо калькулятор мне оставили. Каюта была в моём распоряжении, так как была суббота и мичманы-соседи отдыхали дома в Новоозёрном. Я достал ящик и разобрал по датам на две стопки требования (документ запроса продуктов или иного довольствия) и накладные (документ фактически полученного на складе), затем я взял лист ватмана и разграфил его линейкой на четыре колонки, подписал: 1- запрошено, 2- фактически получено, 3- положено по норме на 35 человек личного состава, 4- недополучено или излишек. Отдельно в тетрадке-черновике начал вести предварительный подсчёт по каждой позиции. С перерывами на приём пищи, а перекуры происходили в процессе, ибо все обитатели каюты были курильщики и на столе стояла огромная пепельница, сделанная из снарядной гильзы. Я просидел до утра, а продвинулся только на четверть.

Утром в субботу, я, отдав честь, спустился по трапу на пирс, подошёл к тральщику, Конь сидел с закатанными штанинами и совмещал два дела, загорал и ловил здоровенного бычка на донку, сидя на планшире и болтая ногами.

— Эй, матрос, буй покрасил? — буй в том числе, давай запрыгивай, у меня ещё донка есть. Вот мясо кусочками, насаживай да забрасывай. Сейчас Траченко и Ошовский подкатят, пойдём в чипок сходим, чего-нибудь сладкого пожрем да покупаемся, командиров нет, лафа.

Пока мы ждали народ, успели наловить килограмма три бычка. Процесс был однообразен, насадил кусочек того же нарезанного бычка на крючок, забросил донку, клевало  как только наживка попадала на дно, подсекаешь и вынимаешь улов и снова забрасываешь. Процесс затягивающий.

— Ну как тут у тебя на коробке? — поинтересовался я, экипаж какой?

— Шесть человек с командиром. Кэп-старший лейтенант, старпом — мичман, остальные матросы. Жить можно, правда, тесновато и жарко спать, наверное, переберусь на палубу, а у тебя как?

— ПКСом Кэп поставил, за сундуком (мичманом) хвосты надо убрать.

— Ну ты там если что-то делить будете, зови, поможем.

Воскресенье пролетело, как одно мгновенье, накупавшись и вдоволь позагорав, мы разошлись по кораблям на ужин и вечернюю поверку. Вечером я опять засел за бумаги. В понедельник с утра пораньше на подъём флага прибыли мои соседи. Доктор — мичман, командир БЧ-3, мичман минно-торпедной боевой части и командир БЧ-7, мичман радиотехник. Мы перезнакомились, они ночевали на корабле, если кто-то стоял в наряде, а обычно, они вечером расходились по домам, так, что, разложенные везде бумаги, никому не мешали. Днём же каждый из них находился на своём боевом посту, занимаясь по распорядку, поэтому и днём каюта была в моём полном распоряжении. Через несколько дней я закончил подсчёты. По всем показателям четвёртой колонки было недополучено   ТМЦ, начиная от мяса, всей бакалеи, овощей и фруктов, до марли, иголок, утюгов, гуталина, щёток и носовых платков. Гречка фактически не получалась, а всегда заменялась на другую крупу. В общем, был действительно бардак. Я осмотрел запасы, надо было срочно ехать на склады получать продовольствие. Подготовив требование, доложив командиру, подписав доверенность и получив наутро в своё распоряжение «ГАЗ-66», а проще шишигу, двинули на склады ,затариваться.

В бухгалтерии было прохладно, работали кондиционеры.

— Я от в/ч такой-то, вот моя доверенность и требование. Протянув бумаги толстой тётке, представился я.

Она внимательно прочитала и было видно, как очки у неё лезут на лоб.

— Это что еще за филькина грамота, ты чего, с дуба рухнул? — возопила бухгалтер и перестала жевать булку.

— Подождите, а что вас смущает, и потрудитесь не грубить мне, пожалуйста. Печати и подписи подлинные, вот мой курсантский билет, указанный в доверенности, что не так?

— Не, ну хорошо, где я вам столько гречки возьму?

— А там, где вы в течение двух лет незаконную замену на перловку производили.

— Так, вы мне хамить будете? — взорвалась  и подскочила, как ошпаренная.

— Боже сохрани! — я с вами очень вежливо пытаюсь говорить, — Все бумаги составлены согласно нормам и приказам, я не придумал велосипед. Вы посмотрите, за два года, вы недодали сто килограмм масла, постоянно уменьшали выдачу по требованию на своё усмотрение, ведь подписи везде ваши. Если у вас есть приказ, регламентирующий уменьшения норм, поделитесь со мной, ибо у меня нет. Точно так же по всей бакалее и специям в том числе. Там ещё требование на непродовольственную группу, тоже интересно. Матросы носовых платков, вообще не видели. Почитайте, посчитайте, я пойду, покурю на улицу.

Не успел я докурить сигарету, как ко мне подошёл майор интендант. Я встал с лавочки, отдал честь и представился.

— Слушай, курсант, ну нельзя же так нахрапом на пожилую женщину!

— Товарищ майор, я что, себе на карман приехал затариться или есть что-то незаконное в моих действиях, при чём тут нахрапом?

— Ну не всё всегда бывает, понимаешь, ведь всегда можно договориться, а?

— Товарищ майор, давайте так, вот у меня требование без долгов, рассчитанное на две недели, вы его мне исполняете на все сто, а по недополученным, беседуйте с Плотниковым, добро? — предложил я ему компромисс.

— По рукам! Заводи шарманку, водила, знает куда ехать, накладную после погрузки выпишем. — засуетился майор.

А я подумал, что было бы неплохо с Карпом сюда подкатить. Он  точно подоил бы этого борова. Машину загрузили, документы получил, договорились, что я приеду завтра с Плотниковым, и мы покатили восвояси. Затарили артелку ящиками, мешками, сетками и разложив всё по местам хранения, я вздохнул свободно и пошёл на доклад. Доложив всё, как было и рассказав о завтрашней встрече, сказал командиру, что сам не мог принять компромиссное решение, ибо не моего поля ягода вопрос.

— Хорошо, завтра сам поеду, а ты не расслабляйся, добивай тему. — закончил разговор каптри.

Получив разрешение идти, я пошёл к Ивану, согласовать меню на сегодня и завтра, и выдать ему продукты на обед и до конца дня. Тот не нарадовался.

 — Грецька — это карашо!

— Карашо, оцень карашо! —  передразнил я его. — Ваня, давай сегодня на обед рисовый суп с мясом, гречка с печёнкой в подливе с луком, салат из свежей капусты с огурцом, компот абрикосовый. Я по дороге абрикосину-дичку тряханул, килограмм пять будет, хватит на два дня. На ужин макароны по-флотски, на вечерний чай придумай  что-нибудь, печенье или пряники. Видел, чай-то байховый, краснодарский?

— Ага, видел, кароший цяй. — лаконично ответил Ваня.

— Будешь дедам чифир делать, оторву яй, если надо, спроси, мне не жалко, только не воруйте, хорошо?

Тот кивнул и понёс продукты на камбуз, до обеда ему надо было поторопиться, чтобы успеть всё приготовить и компот охладить. Так, мы потихоньку влились во флотский коллектив, и было ощущение, что мы здесь уже давно, а не пару неполных недель, хотя всё равно мы на этот мир наблюдали как бы со стороны, не участвуя непосредственно в ежедневных тренировках, мероприятиях, проворачивании вооружения и так далее. Пару слов необходимо рассказать о моём малом противолодочном корабле. Построен он был в 1985 году, его длина была 60 метров, 35 человек экипаж, вооружение: четыре торпедных аппарата, две ракетно-бомбовые установки РБУ 1200,  пушка АК-176-М носовая, пушка АК-630-М кормовая, имеющая шесть стволов и скорострельность 2000 выстрелов в минуту. Два дизеля развивают скорость 33 узла в час. Настоящая пиранья и убийца подводных лодок! Как я узнал, боевой корабль, на котором я проходил стажировку, в 1986 году был в составе эскадры Черноморского флота в Персидском заливе. На корабле происходили плановые учения, весь экипаж по боевой готовности №1, находился на своих местах по  расписанию, отрабатывали действия по противодействию воздушной атаки, а как обычно, америкосы любили включать форсаж над нашими кораблями и именно в этот момент ас на «Фантоме» решил шугануть маленький кораблик. Он зря это сделал. Гиви — оператор пушки АК- 630-М, от неожиданности надавил ногой на гашетку, а электроника своё дело сделала, нашла цель и уничтожила, только крылья упали в залив в трёх сотнях метрах. Как рассказывал мичман, корабль немедленно вывели из состава эскадры и отправили на базу, далее Чёрного моря он более не ходил, Гиви наградили и дембельнули. Не знаю, правда — это или нет, но своими глазами видел на мостике трафарет фантома типа как раньше рисовали звёздочки, когда кого-нибудь сбили, хотя вполне могла быть и хохма. Экипаж корабля состоял в основном из ленинградцев и сибиряков, пары украинцев и казахов с туркменами. Я сдружился с ленинградцем Серегой, он был годок, то есть прослужил год, был матросом второй статьи минно-торпедной боевой части. Как-то выйдя на перекур и пройдя на бак, я увидел, что что-то происходит нездоровое. Около носовой пушки крутился народ, толкая друг друга и матеря.

— Серый, что там такое? — да блин, нудисты на пляже загорают, шашлык жарят, водку пьют.

— Дайте посмотреть, братва, что вас так возбуждает, заинтриговали!

Мне уступили очередь и допустили к пушечному прицелу. В нём  как на ладони, были видны обнажённые тела, отдыхающих людей, с жарящимся мясом, водочкой, стояло пара машин, может быть даже и офицеров с Новоозёрного. Я отпрянул от оптики и протолкнулся на палубу.

— Фу ты, блин, извращенцы, оптика не для этого же нужна, люди!

— Для этого или нет, а интересно, гормоны бурлят, а тут целое кино!

Ночью, после отбоя, я вышел на палубу, не спалось. Серёга стоял в наряде, я подошёл к нему, закурили. Тихо плескалась волна о борт, стрекотали сверчки и скрипели цикады. Звёзд было не сосчитать, да и небо было такое низкое, что было видно, как «падали» звёзды. Любой звук словно плыл по воде и был слышен далеко. База спала.

— Да, Серый, в Ленинграде такого неба нет, там своя красота, суровая, северная, а тут Крым. Как тебя сюда угораздило попасть?

— Да я-то ладно, а вот Боря рулевой-сигнальщик из-под Алма-Аты сюда попал, отец не захотел его откупить, хотя мог.

Боря был полторашником, то есть прослужившим полтора года. Он сносно говорил на русском, научился плавать и освоил профессию, был в общем, неплохим парнем, и в отличие от своих земляков не тормозил.

— У нас то же такое небо, красивое, звёздное. — присоединился Боря к нашему ночному разговору.— Плотников отпуск обещал, отец писал, что жену нашёл, говорит после флота женит, а раз сказал, то сделает, говорит, иди, мол, служи сынок, ума набирайся.

— Слушай, Боря, а сигнальный прожектор тут мощный?— поинтересовался я. Вроде он небольшой.

— Если ты о дальности, то приблизительно на двадцать миль светит. Когда включаю, озоном вонять начинает. Хочешь, врубим, прям сейчас?

— Не-е, не надо, зачем нам проблемы, вздрючат за это конкретно, дисбатом может закончиться, не гони!

Однако Боря уже завёлся и меня не слушал, он пулей поднялся на мостик и врубил прожектор. Длинный, острый сноп ослепительно белого, яркого света разрезал ночную тьму до горизонта. Боря начал семафорить и луч, складывалось впечатление, заплясал в воздухе, как живой. Мы с Серегой молча наблюдали это зрелище. Было слышно, что летит вертолёт, а по проблесковому огню, мы увидели, что в нашу сторону,  производя облёт базы, вертолётчики увидели свет и подлетели посмотреть, что и как.

— Сейчас я его, как в блокадном Ленинграде! — заорал Боря и захохотал.

— Не делай этого, вырубай на хрен, итак, залетели уже. — кричали ему.

Но он не слушал. Сноп света поднялся и поймал стеклянную кабину КА-25, вертолёт развернулся и неуверенно, петляя, удалился. Боря ещё немного подержал его в луче и вырубил прожектор. По кораблям пошли звонки, началась суета, какая-то беготня. В общем, Борю арестовали и отвезли на губу, дали для начала десять суток и плакал его отпуск. Обо мне он не сказал ни слова, за что ему большое спасибо. Никто не понял этого проступка. Через десять дней он вернулся, как рулевой-сигнальщик, он нужен был на предстоящих учениях. Боре дали выговор по комсомольской линии, и на этом инцидент был исчерпан, тем более он клялся, что вертолёта в глаза не видел, «включил дурака» и это, как ни странно, прокатило, а прожектор врубил для тренировки перед учениями. Учения включали в себя обучение швартовой команды, выход в озеро Донузлав, учебные стрельбы, условная борьба за живучесть и возвращение к стенке. Учения прошли на отлично, всё получилось, по возвращении на базу, командир поблагодарил всех за отличную службу. Мы совместно с соседями по каюте, так же думали, как отметить. Доктор достал из рундука трёхлитровую бутыль, в котором находились стеклянные шприцы, залитые спиртом.

 — Не очкуем, шприцы новые, спирт вкусный, медицинский, свежий, опробованный, с глюкозой разведём и получим и питьё и лекарство! — нравоучительно изрек доктор.

— Тушенка свежая, свиная также опробованная! — доставая из рундука и стирая солидол с банки газетой, рекламировал я.— Есть ещё сардина в масле и килечка в томате, она же братская могилка. Вот только с хлебушком проблема, есть только пачка печенья. А с другой стороны, на фиг мы голову ломаем, сейчас ужин будет, Вано нас накормит, если надо, с собой завернёт и хлеба и мясца, а мы сейчас тяпнем, минералкой запьём до лёгкого плывуна и порядок.

Отметили учения мы, как положено, до утра. После подъема флага, получив добро командира, мы пошли на пляж окунуться и прийти в себя. Я прихватил с собой маску и ласты, уговорил водолаза. Башка гудела, как церковный колокол и мозг сверлила фраза докторским голосом.

 — Ворошиловка — это ворованное шило, шило — это  спирт, а он самый вкусный и питательный, особенно с глюкозой, с глюкозой, с глюкозой!

Чтобы заглушить эту «глюкозу», я нырнул и, наслаждаясь прохладой, пару раз шевельнул ластами и, ощутив с детства знакомую динамику парения своего послушного в воде тела, расслабился и открыл глаза. Сквозь стекло маски я увидел картину: сотни,  тысячи огромных, непуганых, черноморских крабов на глубине до метра, оккупировали придонную растительность. Взял одного, пятернёй за панцирь, он был вялый и практически не сопротивлялся, по-видимому, их отравил сероводород. Один за другим я стал их выбрасывать на берег, а мичманы, соорудив из штанов моего хэбэ произвольный мешок, складывали их туда. Через сорок минут, я подустал нырять, а хэбэ было заполнено и шевелилось.

— Саня, я ни хера не понял, что это было? Удивлялся доктор. Я такую историю ещё не видел, огромные такие, клешни, как плоскогубцы, которыми кстати их вскрыть можно.

— Это, док, закуска, которая сама пришла к нам, сезон размножения у них давно прошёл, видать от сероводорода сюда мигрировали, а там хрен их знает. Главное, мы с добычей, чапаем  хотя пришли бодун победить, а нашли закуску! Притарабанили на камбуз улов и высыпали в мойку, освободив мои штаны. На плите стоял огромный бак с кипятком — это Ваня поставил кипятить воду на компот.

— Вано, заряжай вторую кондейку, а в этой зверей сейчас варить будем, соль, специи, давай, какую-нибудь зеленушку.

Слили лишний кипяток, развели соль, добавили горсть лаврушки, чёрного и душистого перца, стали забрасывать крабов по одному. — Прыг в костёр и там сварился! Первые уже краснеют! Радовался доктор, потирая руки. — Декламировал док, отправляя крабов в кипяток! Неплохой каламбур. Ваня предложил сделать «рисовую черепаху». Рецепт этого блюда прост: сначала выкладываем на разнос плов без мяса, создаём овальную форму, а поверх риса укладываем крабов, украшаем зеленью. Получилось. Крабы действительно напоминали черепаший панцирь, а укроп стал подобием водорослей. Отнесли блюдо в кают-компанию, а остальное отдали команде. Есть крабов, можно было только при помощи плоскогубцев, клещей или молотка, раскалываешь панцирь и достаёшь сгусток варёного белка, идеально сочетающегося с рисом, горка из остатков панцирей, росла очень быстро, все трещали плоскогубцами, чавкали и высасывали. Мы, наслаждаясь морскими дарами, пеняя на то, что с таким количеством краба, можно было бы выпить две канистры пива или даже больше. Следующим утром я ушел за крабом один, затарив две здоровенные брезентовые сумки, потихоньку продвигался к кораблю, ещё издалека услышал карповый бас.

 — Так вот, базу Камрань, стали атаковать полчища крыс.  Мичман Дудко, отловил со своими матросами сотню крыс и поместил в двухсотлитровую бочку, через месяц осталась одна самая сильная, пожравшая многих своих соплеменников, именно такую крысу и называют крысиный Король. Короля выпускают и он начинает давить всех крыс, но только до того момента, покуда не найдёт самку. Затем, если его поймать и съесть сердце крысиного Короля, станешь самым удачливым человеком, такое есть поверье у вьетнамцев. Не хочу вам рассказывать басни товарища Крылова, всё это правда, как и то, что мой курсант жрёт крабов, как хлеб, а командира не хочет угостить, да курсант Сараев, тебя ещё не обсыпало аллергическими прыщами?

— Здравия желаю, товарищ командир! Да я вам хоть всех крабов отдам, только откуда вы узнали? —  задал я Карпу дурацкий вопрос.

— Слушай, Душман, все Новоозёрное базарит, что дивизион МПК обжирается крабами, жареными и вялеными бычками, мичманы скупили всё пиво, и ты думаешь, мне тяжело было догадаться, кто мог это воплотить? Конь сказал, что его угостили, Траченко и Ошовский тоже остаёшься ты. Утром мне говорят, что ты в ластах тралишь пляж, а ведь я к вам с новостью пришёл, Москва подтвердила принятие вами Присяги в воскресенье, ты рад?

— Так точно, товарищ командир, рад! Могу я с вами поговорить в каюте, без посторонних?

— Ну давай, веди своего командира в закрома Родины!

— Товарищи матросы, я скоро вернусь и закончу историю про вьетконговского крысиного Короля.

Мы спустились к нам в каюту, доктор был практически в алкогольной коме, на столе стояли медицинские бутылки от глюкозы со свёрнутыми алюминиевыми крышками, открытая банка тушёнки, окурки вываливались из снарядной гильзы, засыпав все пеплом.

— О, да у вас тут целая вакханалия ханыжная! —  констатировал Карп, рассматривая бутылки и читая этикетки.

— Эй док, у нас там спирт есть ещё? — тормошил я доктора.

— Есть чуток, только оставьте для дезинфекции немного, всё не разбавляйте. —  ответил доктор, не раскрывая глаз и, снова впал в кому.

Я достал бутыль и налил стакан. —  Карп молча, медленно выпил спирт, не проронив ни капли и, не поморщился, зачерпнул вилкой кусок мяса. — Всё понимаю, но на хрена вы шприцы в спирту держите, не могу понять! Две вещи, сугубо несовместимые!

— Да доктор дезинфицирует, мало ли что, товарищ командир.

— Эскулап, одним словом…

После «черепахи», Ваня предложил сделать «морскую звезду», в принципе то же самое, только рис выкладывался звездой и обкладывался крабами. Карп с нами пообедал и ушёл проверить других курсантов и сообщить им о присяге. Два дня мы ещё выбирали краба, а потом он исчез, так же, как и появился, наверное, уровень сероводорода нормализовался. В воскресенье, я, при полном параде, с автоматом, полученным в оружейке, предстал перед строем на юте, для принятия присяги. Командир Плотников, сказал пару слов о торжественности момента и дал отмашку. Новенький военно-морской флаг полоскал на ветру на флагштоке, прозвучал по матюгальнику Гимн Союза ССР, экипаж, подковой расположенный на юте, смотрел на меня.

 — Я, Сараев Александр Владимирович, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь… Пальцы сжимали текст Присяги и приклад АК-74. …Если же я нарушу эту мою торжественную Присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Не помню, как дочитал, но торжественность момента вспоминаю до сих пор, как одно из самых сильных ощущений в моей жизни, до мурашек и озноба от адреналина. На рядом стоящих кораблях, принимали Присягу мои товарищи. До конца стажировки оставалась неделя, которая пролетела, как одно мгновенье. Пришлось прощаться, за эти полтора месяца, экипаж противолодочного стал мне родным.

— Слушай, давай к нам на флот. —  отдавая мне характеристику, предлагал капитан третьего ранга Плотников. —  Я серьёзно, помогу, если надо, нам нужны такие кадры, вас действительно отлично подковали на кафедре.

— Пока не могу обещать, у меня ещё госэкзамены впереди. — тактично отказал я ему, —  По крайней мере, в планах службы на военно-морском флоте у меня не было.

— На, как от сердца отрываю, в общем, будь здоров и не бойся флотских докторов! — напутствовал меня доктор, обнимая, запихивая в мой баул литровую банку ворошиловки и бутылку глюкозы. —  Разбавите сами.

— Док, там поделитесь всем, что есть в рундуке, я немного взял тушёнки со сгущёнкой на дорогу, остальное ваше, только Барохе не давайте!

— Саня, это я для тебя пожарил. — протягивал мне мясной рулет и огромную хлебину Ваня. —  Хлеб на дорогу сам испёк, как дома.

Чувствуя, что могу прослезиться, отдав честь флагу, сбежал по трапу, на стенке уже стояли при параде мои кореша-кадеты. Боря яростно махал руками из рубки и нажал кнопку ревуна. Звук сирены разнёсся над базой, другие корабли повторили в унисон, и даже маленький тральщик гудел басом, как огромный крейсер. Помахав руками, ми двинули к КПП не оглядываясь, считая и эту страницу уже перевёрнутой. На КПП нам сказали, что командир с курсантами ждет нас на автобусной остановке. Мы вышли за территорию базы и пошли в сторону пятиэтажек. Карп стоял руки в боки и вопил на нас издалека, как только увидел.

 — Чего вы, как курицы варёные тащитесь, автобус пропустили, сиди теперь здесь в жаре и час кукуй! А если севастопольцы нас протабанят?

— Привет, братва! Заорал, не обращая на Карпа внимания, Конь. Мы обнялись, было много чего друг — другу рассказать за это время. Перебивая, мы пытались сказать всё сразу, никто ничего не понимал и все гомонили, перебивая товарищей, как на птичьем базаре. Добрались до Симферополя, на перроне, небольшой кучкой группировались наши побратимы, проходившие стажировку на крейсере «Москва», увидев нас, они сразу побежали к нам, оставив у баулов старлея Иванова. Погрузились в поезд, заняли места в плацкартном вагоне, достали из сумок кто, чем богат, заморить червячка.

— Душман, там ваш доктор не поделился ли с тобой содержимым своего специфического бутля? — поинтересовался Карп из соседнего купе.

— Да нет, товарищ командир, иссяк источник! — ответил ему я, а сам вытащил заветную банку, бутылку с глюкозой и мясной рулет, хлеб, пару банок тушёнки, помидоры. — Ого, хорошо живёшь, брат! Удивился Шило.

— Недавно жил, брателло, жил и хочу так жить. — обнял я своего друга. Давайте, братва стопари, ворошиловки докторской с добром, долбанём за встречу и окончание стажировки, и мясцом от Ванятки, кока — узбека и домашним хлебушком закусим!

— Господа офицеры, из всех наземных орудий, по врагам нашей Родины, огонь! — сказал тост Кела Гуль и опрокинул чарку ворошиловки.

— Я кому-то там позалпирую! Грозно прикрикнул Карп. Вы там, что, горькую разливаете, а, Кела?

— Только лимонад «Буратино», товарищ командир! — ответил ему Майор и подцепил вилкой солидный кусок тушёнки с прилипшим листиком лаврушки.

— Знаю я вас буратины, через час, максимум два, все деревянные будете!

Одесса встретила нас лёгким недолгим летним дождиком, оркестром и Теслей на перроне, который уже стал капитаном второго ранга и подсидел Колесова по должности, которого отправили на пенсию, списав вчистую. Дождик, по народным приметам, льёт наудачу, а вот присутствующий Тесля, не знаю… Впереди была практика в порту Ильичёвск и отпуск.  

ДАЛЬШЕ БУДЕТ…